"Модернизация" российских моногородов: бессмысленная и беспощадная

20.10.2009 — Аналитика

Власти Свердловской области решили не оказывать финансовую помощь промышленным предприятиям, расположенным в монопрофильных городах. Официальная причина – отсутствие средств в бюджете. Из неофициальных разговоров обозревателю  "РусБизнесНьюс" стало известно, что региональные чиновники хотят переложить бремя модернизации старопромышленных районов на федеральное правительство. Эксперты единодушны: если при решении судьбы  моногородов  власти всех уровней и бизнес будут действовать разрозненно, "модернизация" может закончиться опустением десятков населенных пунктов.  

Проблемой старопромышленных районов российские власти занимаются почти двадцать лет, но до сих пор нет ни определения монопрофильных городов, ни решения относительно их будущего, ни, тем более, внятной программы действий.  Министерство регионального развития  РФ тем временем насчитало  400 моногородов, из которых половина пребывает в бедственном положении, а в 100 ситуация вовсе близка к взрывоопасной. В этих населенных пунктах не менее четверти населения работает на предприятиях, которые в кризис оказались банкротами. Причем собственники двадцати из них даже и не пытаются реанимировать бизнес.

В Уральском федеральном округе насчитывается 55 потенциально опасных городов, в которых проживает 4 миллиона человек. Наиболее проблемные регионы – Свердловская  область (20 моногородов) и Ханты-Мансийский автономный округ (16 моногородов).  В первой преобладает металлургия, во втором – нефтяная промышленность.

Проблемы Среднего Урала начались в 90-е годы, когда резко сократился внутренний рынок потребления металла, и усугубились в 2000-е, когда стали сворачиваться традиционные рынки экспорта (Юго-Восточная Азия). Экспортным поставкам из Югры пока ничто не угрожает, но, по словам старшего научного сотрудника института экономики УрО РАН Алексея Пасынкова, через десять лет добыча начнет падать, и уже сегодня надо думать над тем, куда переводить излишние трудовые ресурсы.

Никто из экспертов не может уверенно сказать, что работа в этом направлении уже началась. Сама тема моногородов возникла в российском информационном пространстве летом 2009 года, когда рабочие в  Пикалево перекрыли автомобильную трассу, и премьер Владимир Путин устроил публичную порку собственнику предприятия Олегу Дерипаске за невыплату заработной платы. Именно после того инцидента власти Свердловской области приняли в первом чтении законопроект об оказании помощи градообразующим предприятиям региона в виде предоставления госгарантий при получении займов, субсидий на оплату процентных ставок по кредитам, отсрочек при внесении арендных платежей и т.д.

От поддержки решили отказаться, когда судьбой моногородов озаботилось Министерство регионального развития России, которое с помощью федеральных целевых программ решило профинансировать модернизацию старопромышленных районов. Объем инвестиций пока не просчитан, но уже сейчас понятно, что он будет большим: накануне кризиса моногорода производили до 30% валового внутреннего продукта страны. Ряд экспертов сомневается, что средства удастся найти. Кроме того, у специалистов возникают вопросы к дальнейшим действиям чиновников. 

Руководитель Центра проблемного анализа и государственного управленческого проектирования Степан Сулакшин полагает, что федеральные целевые программы как инструмент решения экономических проблем доказали свою неэффективность. Распорядители средств подвержены, по его мнению, еще большей коррупции, чем областные чиновники. Сегодня, согласно инсайдерской информации эксперта, разворовывается не менее 30% средств, проходящих по графе "государственный оборонный заказ". В дорожной отрасли чиновники присваивают и вовсе половину бюджета, отпущенного на строительство. 

Степан Сулакшин убежден, что надо принимать закон о моногородах, который сужает поле чиновничьего произвола. Десять лет назад такой закон был разработан, но не был принят. Возможно потому, что в нем предусматривалось разделение зон ответственности за судьбы  моногородов  между региональным и федеральным уровнями власти, предлагался особый режим бюджетного финансирования и даже особые отношения собственности в системе жилищно-коммунального хозяйства. Сегодня же, судя по нормативной практике, моногорода, включая атомные, пытаются измерять единой бюджетной линейкой.  Все это чревато, полагает С. Сулакшин, повторением ситуации, имевшей место в Пикалево.  

Депутат Госдумы, бывший министр труда РФ Оксана Дмитриева уверена - инцидент в Пикалево показал, что надо четко отделять неэффективное использование собственности от объективных причин падения производства. В моногородах сырьевой направленности, а также имеющих производства первого передела (к каковым относится большинство российских городов-заводов), причин для остановки предприятий нет. Последнее возможно, считает она, лишь в отдельных случаях: например, когда закончилось добываемое сырье либо производимая продукция катастрофически устарела, и на нее нет спроса.

Опыт показывает, что предприятия, устоявшие в 90-е годы и работавшие на момент кризиса 2008 года, имеют перспективу. В городах, где они расположены, надо восстанавливать существующее производство. Даже в машиностроительной отрасли, которая традиционно считается неконкурентоспособной, только отдельные подотрасли, вроде автомобилестроения, требуют, по мнению О. Дмитриевой, кардинальной реструктуризации производства с использованием накопленного кадрового потенциала.

Властям следует думать, полагает эксперт, о производстве, а не о собственниках. По мнению Оксаны Дмитриевой, предприятия, которые управляются  откровенно плохо, надо без оглядки банкротить.  В такие моногорода деньги давать бесполезно: они уйдут не предприятию, а неэффективному собственнику.

Судя по заявлению заместителя главы  Минрегионразвития РФ Юрия Осинцева, федеральные власти собираются использовать весь мировой опыт, накопленный в сфере оздоровления монопрофильных городов. Эксперты, однако, отмечают, что задачу не удастся решить, если министерство будет элементарно заливать пожары в отдельных муниципальных образованиях средствами из Инвестиционного фонда.

На Урале уже предпринимались попытки модернизации моногородов. В пермской Губахе, где в 90-е годы закрыли из-за нерентабельности угольные копи и стали выдавать шахтерам квартиры в Перми, переселение не удалось: угледобытчики сдали в аренду жилье в столице края и вернулись в Губаху. Деньги, выделенные на создание других производств, не принесли ожидаемый эффект: горняки не соглашались на них работать.

Алексей Пасынков говорит, что авторы программы по оздоровлению Губахи не учли психологию людей: у шахтеров особый менталитет, и они никогда не пойдут работать на машиностроительный завод. К тому же сценарий с организацией нового производства не всегда и возможен. Например, в той же Югре невыгодно создавать предприятия нефтехимии: дешевле прокачать нефть по трубопроводу к уже имеющимся нефтеперерабатывающим заводам, где расположены основные потребители бензина и мазута. Инновационные малые предприятия  в тайге тоже не откроешь, поскольку тут особые условия жизни и нет соответствующих специалистов. Можно, конечно, их заманить высокими зарплатами, но, по мнению эксперта, лучше этого не делать: инновации приживаются там, где основное производство требует новых технологий. В нефтяных же городах как только закончится пик добычи, то остановятся и инновационные предприятия.

Поэтому, полагает А.Пасынков, какие-то города в Югре стоит «свернуть», для чего следует начать процесс переселения уже сейчас. А в будущем, при освоении новых месторождений  в той же Восточной Сибири, надо еще подумать, стоит ли строить столько городов. Возможно, где-то лучше ограничиться возведением современных вахтовых поселков, рассчитанных лет на тридцать.

Профессор Уральского государственного экономического университета Евгений Анимица подчеркивает, что государство должно не только своевременно принять верное решение, но и обеспечить слаженную работу федеральных, региональных, муниципальных властей и градообразующих предприятий по оздоровлению моногородов. В реальной жизни, однако, сотрудничество происходит совсем не так, как планирует наука.

Наибольшие опасения у властей вызывает город Североуральск, где расположен бокситовый рудник. О неэффективности предприятия заговорили еще в начале 90-х, но с тех пор так и не было решено, что же  делать дальше: либо закладывать новые шахты и работать на дорогих бокситах, либо вывозить людей в течение 15-20 лет.

Региональный представитель собственника (ОК "РУСАЛ")  Роман Лукичев  не видит поводов для волнений: "Североуральск - действующий город, в нем работают не только предприятия РУСАЛа, есть и другой бизнес, развивается направление Северного и Полярного Урала, строятся дороги и т.д. Насколько мне известно, никаких планов на то, чтобы оставить город, никто не вынашивает".

Между тем, Юрий Осинцев в Совете Федерации завил, что  "в условиях кризиса собственник  градообразующего предприятия (ОК "РУСАЛ") рассматривает варианты выхода из ситуации, в том числе жесткие – вплоть до закрытия производств".  На бокситовом руднике работает 8 тысяч человек – 77% от числа работников промышленного сектора Североуральского городского округа, что вынуждает причислять город к наиболее проблемным городам России.  Алексей Пасынков утверждает, что коллапс может наступить уже через десять лет.

Возможно, собственник рудника еще не определился со своими дальнейшими действиями, а, возможно, просто не хочет будоражить шахтерский Североуральск, отличающийся гражданской активностью. Но в любом случае это может сыграть с городом плохую шутку: жители проблемных территорий должны четко представлять судьбу своих поселений и вместе с властями и предпринимателями обязаны нести на себе определенную долю ответственности за их будущее. "Игра в темную" наверняка приведет к тому, что диверсификация экономики старопромышленных районов в России пройдет так же, как и все отечественные реформы -  бессмысленно и беспощадно.

Владимир Терлецкий