Уральский мегапроект станет вторым БАМом?

14.04.2009 — Аналитика

Директор института экономики Уральского отделения РАН Александр Татаркин уверен в перспективах освоения Полярного Урала. Но при этом полагает, что мегапроект "Урал промышленный – Урал Полярный" недостаточно просчитан, а это приведёт к рождению второго БАМа. В "комсомольскую" магистраль были вложены колоссальные средства, которые в итоге не оправдались. Вряд ли государство должно разбрасываться ими на сей раз.    

- Александр Иванович, ранее Вы достаточно часто и критично выражались в адрес проекта "Урал промышленный - Урал Полярный". Сейчас критики не слышно. Ваша позиция изменилась за последнее время?

- Мне постоянно приписывают особо критическое отношение к проекту. Это не совсем верно. На самом деле наш Институт экономики первым в России поставил проблему расширения минерально-сырьевой базы за счет Северного и Полярного Урала. Эта проблема стояла перед страной даже задолго до появления института в 1971 году. И первая задача, которую мы решали – это задача серьезного освоения северного Урала для расширения сырьевой базы уральской металлургии и промышленности в целом.

Нами были организованы экономические, социальные, экологические экспедиции с привлечением многих специалистов с целью исследования запасов, которые были обнаружены советскими геологами еще в 30-40–е годы на территории ЯНАО, ХМАО и Республики Коми. Многое по итогам экспедиций уже давно реализуется. В Коми, например, вырабатываются месторождения бокситов, добываются энергетические угли. Поэтому неверно говорить, что я критично отношусь к освоению Полярного Урала. Другой вопрос, что поспешность в отношении проекта "Урал промышленный – Урал Полярный" меня лично не оставляет равнодушным.

К слову, первоначальная концепция проекта "УП-УП" описывала наш федеральный округ как энерго-сырьевой, при том, что все остальные федеральные округа были описаны как инновационные. Я даже отказался подписывать тот проект.

Программа развития нужна. Однако начинать нужно не с создания государственно-частной компании и быстрого освоения этих территорий. Необходимо еще раз проверить - геологически и экономически - те запасы, которые были обнаружены в 40-х годах. Есть сомнения, основанные на свидетельствах геологов, которые еще в тот период проверили рудные запасы. Там запасы действительно есть, но достаточно специфические. Они, в отличие от уральских запасов – Качканара, Магнитки и т.д. - рассыпные. Их нельзя использовать даже в течение нескольких лет. Там нужны новые организационно- управленческие и экономические формы освоения. В течение года поработал, извлек всю железную руду, передвигаешься на новое место. В Канаде долго подходили к аналогичным запасам. У них сегодня развит даже не вахтовый метод, а экспедиционное производство. Сначала подвели инфраструктуру, создали производственную базу. Добыли, что там есть, и переносят базу к другому месторождению. А мы о таких формах освоения даже не говорим.

Да, там есть большие запасы, которые можно использовать, но качество того же угля очень специфическое. Он рассыпной, с повышенной зольностью. Его нельзя транспортировать обычным способом. Поэтому наши предложения были таковы - не будем торопиться, давайте сделаем геолого-экономические обоснования. На базе месторождений угля в той же Югре построим новые и расширим существующие электростанции, работающие на местном угле.

- Но ведь сейчас инициаторы проекта как раз и планируют строительство электростанций прямо на месте?

- Это сейчас, после нашего обоснования. А если посмотреть первоначальный проект, то хотели транспортировать уголь в Свердловскую область на ТЭЦ. А ведь этот уголь просто не подходил для этих котлов. Тут надо считать всеобъемлюще, нельзя выхватывать отдельные моменты, говорить о хорошем и замалчивать плохое. И, наконец, самое главное, имеющиеся запасы носят характер прогнозных. Их надо проверять и проверять. Из прогнозных переводить в балансовые, подсчитывать реальные запасы и стоимость их добычи. И только тогда нужно выходить на правительство, требуя государственных инвестиций. Сейчас заявляют, что запасов железной руды хватит на 660 лет. В прогнозах - да, а балансовые характеристики говорят о 9-10 годах возможной добычи!

- По данным Регионального агентства по недропользованию ("Уралнедра") некоторые запасы все же подтверждаются.

- Да, по хромитам и железным рудам запасы вроде начинают переводить в балансовые. Но посмотрите, Магнитогорский меткомбинат, Уральская горно-металлургическая компапния первоначально с очень большим энтузиазмом обратили свои взоры на Полярный и Приполярный Урал. Но когда они познакомились с балансовыми оценками, провели свои небольшие геологические изыскания, энтузиазм поубавился. Это говорит о том, что прогнозные оценки в массе своей не соответствуют подтвержденным балансовым возможностям. Имеющиеся там медь и железная руда рассыпаны, и их нельзя так прибыльно, как подразумевалось ранее, добывать.

- То есть это невыгодно именно сейчас, при низких ценах на металлы?

- Это невыгодно, по крайней мере, при нынешних технологиях добычи. Понимаете, мы люди государственные и отвечаем за государственные интересы. Я не хочу, чтобы меня потом упрекали, как упрекали инициаторов строительства Байкало-Амурской магистрали, что вот вы дали добро на освоение, вложение огромных средств. Сейчас БАМ используется от силы на 25 %, и до сих пор не окупил себя. Я не хочу быть виноватым в принятии таких решений. Нельзя фантазии закладывать в основу для траты государственных денег.

- Есть мнение, что сейчас, в кризис вообще не стоит тратить деньги на такие мегапроекты.  

- Наверное, все же надо. Просто нужно немного сместить акценты, перепроверить и попробовать перевести прогнозные оценки в балансовые. Мы должны четко понимать, какие ресурсы у нас есть, какие затраты необходимы, и можем ли мы прибыльно добывать ресурсы по нынешней технологии. Уверен, как только мы попытаемся ответить на эти три вопроса, энтузиазм у многих людей снизится.

- Корпорация "УП-УП" заявляет, что у них есть пул инвесторов, готовых вложиться в проект. Наверное, они как-то просчитывали варианты возврата инвестиций? Этих конкретных инвесторов обещают озвучить уже весной.

- Боюсь, что эта весна растянется до следующего года. Пока инвесторами этой корпорации являются власти Ямала и Югры. Я их понимаю, им важно освоить эти территории, им важно подтянуть туда государственное внимание и деньги. Пойдут деньги, внимание, и эти регионы превратятся из узкопрофильных по добыче газа и нефти в широкопрофильные. Начнут строить больше энергостанций, заводов по сжижению природного газа, его переработке. Появится вторая жизнь у этих территорий. Я двумя руками поддерживаю само это стремление. Уже сейчас им надо начинать строить заводы по переработке нефти и газа в полимеры и синтетические смолы.

- Недавно руководство ХМАО-Югры как раз заявило о стремлении создать газохимический кластер на своей территории.

- Мы об этом уже давно говорим. Идея кластера была заложена несколько лет назад отделом минерально-сырьевых ресурсов нашего института. Именно он разрабатывал схему размещения производительных сил ХМАО. Мы тогда предложили губернатору Александру Филипенко, кстати, очень толковому руководителю, строительство двух нефтеперерабатывающих заводов. Причем один должен был занят переработкой нефти и газа именно в смолы, полимеры, другие искусственные материалы.

- Строительство железной дороги вдоль восточного склона Уральского хребта также вызывает неоднозначную реакцию. Как, на Ваш взгляд, стоит разместить магистраль?

- Даже в нашем институте были сторонники у каждого варианта – западники и восточники. Я отношусь к тем, кто считает, что восточный склон наиболее освоен. Здесь ХМАО и ЯНАО добывают газ, нефть. Когда мы разрабатывали транспортную стратегию, я во всех официальных инстанциях доказывал, что этот вариант наиболее приемлем, выгоден и эффективен.

Нефть и газ уже добываются, будут добываться и впредь. Их уже точно можно транспортировать. Например, с новых месторождений на Ямале. Мы сразу договорились, что дорогу проводим по Восточному склону, но затем должны соединить восточный и западный пути. Не нужно делать магистраль параллельную существующей на Западе до Воркуты. Для Урала, конечно, восточный путь более эффективный. Но есть проблема - по линии намечающегося строительства находятся три заповедные зоны, одна из них под защитой ООН. Это значит, что туда человек не может просто пройти, не то, что начать строительство железной дороги. И разрешение на это в течение 50 лет вряд ли кто получит.

Мы договорились, что будет рассчитываться тоннельное соединение западного и восточного склона хребта. Так, чтобы не задеть заповедные зоны. От Екатеринбурга и Нижнего Тагила дорога идет по восточному склону, а перед заповедниками переходит на западный склон. Даже если в рамках проекта "УП-УП" месторождения будут осваиваться в течении нескольких лет, все равно есть резон строить железную дорогу. А рядом автомобильную, поскольку многие грузы выгоднее возить автотранспортом. Северный Урал все равно в будущем будет развиваться. Мы ставим проблему шире - развивать нужно и Сибирь, и Дальний Восток. В первую очередь для этого строить инфраструктуру. Будет проведен транспорт, придут люди и начнут осваивать территории. Не будет дорог, никто не поедет.